|
|
VI Всеукраинская передвижная выставка и семинар оригами и бумагопластики «Город оригами» Полтава, 14-16 апреля 2010 Обзорное путешествие по
городу и местам Полтавской битвы
|
|
|
|
«С праздником вас, дорогие полтавчане»… А где же здесь про выпускника местного пединститута А.С.Макаренко? Вроде бы семинар-то педагогический и направление его – обучение на основе одного из видов деятельностного подхода. Зачем же, как говорится, заново изобретать «велосипед»? Ответ мне пришёл из обнародованной в киевском
журнале «Директор школы, лицея, гимназии» беседы известного украинского
педагога, акад. АПН Украины, д.филос.н. Ивана Андреевича Зязюна, принявшего в
Пришёл он в Полтаву из Киевского театрального института им. И.Карпенко-Карого, где всегда в большом почёте среди студентов и преподавателей был предмет сценического мастерства. «Я читал эстетику» - пишет И.А.Зязюн, «и видел, что благодаря этому мастерству вырабатывается умение, опыт влиять на аудиторию, вызвать чувства соответственно образу, который создаёт актёр. Здесь я познакомился с системой Станиславского, Немировича-Данченко, Михаила Чехова. Одним словом, сценическое мастерство было прообразом педагогического мастерства». Уже при написании своей докторской диссертации «Эстетический опыт личности» будущий академик «вышел на педагогическую систему Антона Семёновича Макаренко, дальше – Василия Александровича Сухомлинского, и по совпадению они оба – выпускники Полтавского педагогического института. Я приехал в Полтаву уже со своим сформированным видением института, где учились Макаренко и Сухомлинский. Именно у Макаренко я встретил такое понятие – педагогическое мастерство. Он утверждал, что учительское действие – это искусство, и этому искусству надо персонально учить каждого, кто избрал педагогическую профессию»<…>. «Это полностью совпало с тем, что я видел в театральном институте, что воспринимал, чем восхищался. К моему большому счастью, нашлась группа людей на кафедре педагогики, которые при первой встрече восприняли как должное эту идею педагогического мастерства, поскольку она была им близка.» «… но, к величайшему сожалению, и заведующий кафедрой педагогики, и ещё немало просвещенцев считали Макаренко тюремным педагогом». «…Я возражал им, что педагогика – это всеобщая наука. Она имеет всеобщие закономерности развития, и совершенно не важно, где она используется. Педагогика должна быть во благо Человека, для того чтобы он стал человеком». Напомню, что тогда ректору И.А.Зязюну при поддержке ответственных педагогов и первого секретаря обкома партии Ф.Т.Моргуна всё же удалось создать в своём институте первую в Советском Союзе кафедру педагогического мастерства. Её деятельность была настолько успешной и убедительной, что вскоре все 210 педагогических вузов СССР основали подобные кафедры, а подготовленные в Полтаве учебники были изданы и переизданы не только в Союзе, но и в целом ряде восточных и западных стран, первой из которых оказалась … Япония. Но отношение у многих «педагогов» к Макаренко и его системе, как к якобы тюремным, даже ректору и академику существенно поменять не удалось. Попробуем сами кратко выяснить, с чем это связано. Используем для этого известное Евангельское изречение: «по плодам их узнаете их». Для тех, кому это непривычно, можно вспомнить кибернетику и её приём «чёрного ящика», т.е. когда, не вникая во внутреннее устройство системы (ящика), смотрят, что этот ящик потребляет, и что даёт на выходе. Например, на входе уголь, на выходе – алмазы. Или: на входе здоровые и воспитанные дети, на выходе – больные и невоспитанные. Во-первых, более подробно скажем, что значит назвать Макаренко «тюремным педагогом». Ведь и эти слова можно понять по-разному. Можно понять «географически», т.е. чисто по месту работы, но это, как известно, не верно – Макаренко ни дня собственно в тюрьме не работал. А можно понять, как использование тюремных способов и подходов. Вот это уже серьёзнее. Тюрьма вообще, как известно, – не лучшее место для воспитания, а тюрьма в СССР, да и постсоветских стран – особенно. К сожалению, система наказания и сегодня не столько лечит общественные пороки, сколько калечит тех, кто там почему-то оказался. Поэтому назвать Макаренко тюремным педагогом – это тоже самое, что сказать, что он применяет те же приёмы и подходы, которые характерны для тюрем и, соответственно, получает те же «плоды», т.е. примерно тот же уровень воспитанности и образованности, ту же долю повторных правонарушений, которые характерны для тюрем (хоть нынешних, хоть современных колонии и коммуне Макаренко). Это, как известно, ложь. Удивительно, но среди выпускников колонии и коммуны Макаренко не замечено вообще ни одного рецидива. А большинство выпускников, как отмечали многие исследователи, сумели стать не просто успешными, воспитанными, умелыми, но и просто счастливыми по жизни людьми. Этому научил их Макаренко. Но почему она так устойчива, это ложь про «тюремную педагогику», почему с таким упорством продолжают её придерживаться многие теоретики и руководители народного просвещения (хотя, извиняюсь, в России они себя сами давно иначе как работники образования не называют, само слово «просвещение» было выброшено, видимо, за ненадобностью, из названия Министерства просвещения, а из названия Академии педагогических наук были устранены слова … «наука» и «педагогика» - осталась Российская академия образования)? Не потому ли известному среди искусствоведов наблюдению, что каждый художник только отчасти рисует того, кого видит, а в остальном изображает … собственный автопортрет… Здесь вспоминается статистика успешности «работы» современных российских детских домов, работающих, разумеется, без «тюремной педагогики» Макаренко и уже неоднократно приводившаяся целым рядом народных депутатов и журналистов: так вот, треть выпускников этих домов совершает преступления и попадает в тюрьму, треть кончает жизнь явным самоубийством, а значительная часть оставшихся спивается, скуривается и т.п. Полноценными гражданами не становится почти никто… Намного ли лучше положение в обычной школе, можно уже заметить хотя бы по доле открыто курящих и матерящихся школьников, начиная чуть ли не с первого класса… Вырастают они в настолько успешных людей, что те уже и размножаться затрудняются, не то что поднимать ВВП и обороноспособность страны и уровень жизни её населения. Так не правильнее ли назвать вот эту «педагогику», бесперебойно поставляющую новых кандидатов в заключённые, больницы и на кладбища, тюремной? Не её ли зловещая тень так явственно отражается у стольких пристрастных портретистов от большевицкой педагогики с её столпами-основателями – Трофимом Лысенко и Львом Выготским – двумя академиками одного и того же сталинского розлива (обе кандидатуры против всех правил Академии наук были внесены на голосование лично Сталиным) и большими товарищами по жизни? Но есть здесь и сермяжная правда жизни – если признать право на существование за макаренковской педагогикой, то придётся признать и то, что уже многие десятилетия без каких-либо непреодолимых обстоятельств производится порча здоровья, воспитанности, работоспособности, обороноспособности и чего хочешь ещё сотен тысяч и миллионов школьников – будущих работников и защитников страны, будущих отцов и матерей. Что они превращаются в больных и невоспитанных, слабых духом и телом пьяниц, бездельников и неумех. И за это тогда придётся кому-то ответить. И статьи соответствующие в УК есть, чуть ли не по каждой, с учётом масштабов ущерба, высшая мера выходит. Но если рядовой учитель вынужден работать строго по указаниям педагогического штаба, у него зачастую просто нет выбора (разве что уволиться из такой школы), то у теоретиков партийной педагогики, не первое десятилетие штампующим свои указания по образцам Лысенко-Выготского, оправданий уже не будет. Что же им делать, бедненьким? Одно остаётся – клеветать на Макаренко, его систему и всех, кто пытается её применять. Вот такой у меня ответ получается. Ну, а для тех, кто хочет изучить дополнительные данные перед принятием самостоятельного решения, готов посоветовать, к примеру, сетевую страницу Педагогического музея А.С.Макаренко в Москве. |
|
|
|
|
|
