Оригами № 1 (5) 1997

Культура Японии

Оригами в поисках смысла[1]

Каждый народ имеет свою манеру видеть мир, причём люди обычно даже не задумываются, как и почему они видят мир таким, каким они его видят. Но следствия иного взгляда на мир бывают очень заметны стороннему наблюдателю. Мы задаём недоумённые вопросы вроде: почему квадрат? Почему нельзя разрезать? Ну, сложили оригами, а дальше что?

Эти вопросы рождены, без сомнения, тем, что оригами не укладывается в систему наших западных представлений, но хорошо ложатся в традиционное японское мировоззрение, в дзен-буддизм. Давайте, убедимся в этом. Открытия начинаются, едва подносишь к глазам японский текст и видишь длинные столбики иероглифов, бегущих сверху вниз и справа налево. Оказывается, все они некогда были картинками. Некоторые иероглифы сильно изменились со временем, другие так и остались стилизованной картинкой, как, например, знак "дерево"... Следовательно, мыслить по-японски означает переходить от одной картины к другой, если хотите, от одной грани мира - к другой.

Японский мир не распадается на части, сама письменность приучала японца видеть мир целым, единым, неделимым. Раскроем любую книгу по оригами. Мыслимо ли описание, как сложить оригами без рисунков? Нет. А вот без текста - пожалуйста, такие книги есть и довольно много. Главное - чтобы рисунки были толковые, рисунков достаёт вполне. Можно даже сказать - иероглифов, ибо что есть отдельный рисунок, как не описание ситуации в целом, микромир, где надо видеть положение всех элементов, чтобы правильно сделать новый сгиб.

Отсюда идёт и трудность у новичков при разборке схем складывания. У нас, на Западе, рисункового письма не было, и, значит, не развивалось и рисунковое, иероглифическое мышление. Оригами было бы легче родиться если не в Японии, то в Древнем Египте или у индейцев, но не в Старой Европе. Все иероглифы можно вписать в квадрат, тогда как наши буквы, строго говоря, не имеют определённой формы.

Случай? Нет, в культуре случайностей не бывает, тем более в традиционной. Вот и для оригами японцы тоже выбрали квадрат. На Востоке к квадрату всегда относились с уважением. В Древнем Китае он символизировал землю, вернее сказать, считалось, что земля имеет плоскую квадратную форму, над которой нависает купол неба, космоса, с которым она смыкается в единое. Чисто геометрические сложности объединения квадрата и круга были блестяще решены Лао-Цзы в его остроумнейшем афоризме: "У великого квадрата нет же углов".

Таким образом, квадрат становится в буддизме отражением Космоса, Единого, Пустоты. Поэтому в квадрат вписаны все мандалы - священные буддийские изображения. Поэтому форму квадрата имеют и все родившиеся в буддистских странах игры: шахматы, го, танграм, каждая из которых с этой точки зрения является как бы малым космосом.

Следовательно, мысль превратить квадрат бумаги в оригами, в образ, была не такая уж сумасшедшая для японского интеллектуала, знающего о сакральном значении квадрата. А вот идея исследовать мир обычного квадрата для европейца показалась бы странной. Что там искать, когда он так прост?

Вы уже, несомненно, заметили, что, говоря о Пустоте, я имею в виду нечто иное, нежели то, что обычно подразумевается о ней на Западе. Это действительно так и в этом заключена главная тайна оригами. Что такое Пустота на Западе? Начиная с Аристотеля, Пустота - это то, что разделяет предметы видимого, а, может быть, и невидимого мира. Пустота - это то, что остаётся после смерти и полного распада. Пустота - это, так сказать, послебытие. Пустота буддизма - это Добытие, Предбытие, Ничто, в котором всё уже существует в идеальном, чистом, истинном состоянии, в состоянии полной свободы от всего, даже от формы. Лишь переходя в наш мир вещи эту свободу теряют, например, вынуждены выбрать какую-нибудь форму.

С таких позиций, согласитесь, уже нетрудно взять квадрат - символ Пустоты и попытаться превратить его во множество форм, как это делает "настоящая" Пустота, не так ли? Тут и заключается одна из главных причин появления оригами именно на Востоке.

Но если Пустота объединяет, то и все вещи находятся скорее в состоянии взаимопроникновения, чем противостояния, а если любые явления легко переходят друг в друга, если всё связано со всем, то что, как не квадрат, основа Вселенной, должен также уметь перетекать в тысячи форм?

Он и умеет, только не надо его надрезать. Надрез нарушает Единое. Я, может быть, не стал бы теперь напоминать вам об этом, если б не одно совпадение, настолько глубокое, что уже не может быть случайным. Эта буддийская мудрость является одновременно одним из сильнейших приёмов изобретения оригами. Благодаря сознательному её применению удаётся придумать не один десяток оригами.

Вы берёте любое оригами и думаете, что надо ему добавить, перестроить, чтобы появилась новая модель. В результате получаются пары, тройки, а иногда и целые цепи таких фигур, вытекающих одна из другой. В традиционном оригами такие цепи отнюдь не редки. "В мире постоянны только перемены". Это не шутка пессимиста, это великое открытие буддизма.

Складывая оригами, мы, оказывается, и этот тезис проходим каждый раз, только не сознавая его смысла, механически. В самом деле, что делаем мы, когда складываем оригами, как не развиваем картину до тех пор, пока не блеснёт в ней момент Истины, ничего не убавляя, но изменяя. Не правы те, кто называет стоящее на столе оригами скульптурой. Скульптура - это искусство со знаком минус (мы отнимаем всё, что не есть скульптура). Оригами - искусство без математических знаков, это искусство постоянных перемен.

Как видим, взгляд на оригами, так сказать, изнутри, из обычая позволил нам и в самом деле увидеть в нём какие-то скрытые стороны. Разумеется, скрытым останется всё равно больше, чем открытое, ибо мы видим мир не так, как видели его дзен-буддисты. О том, что "всё течет, всё изменяется" и "дважды нельзя войти в одну реку" знали ещё древние греки. Но они сделали из этого открытия и передали нам совсем другой вывод, а именно, они отвернулись от изменений, как от досадных случайностей и сосредоточились на общих законах, на поиске того, что, если не вечно, то хотя бы не мельтешит перед глазами. Японцы же, напротив, обратили всё своё внимание именно на то, что непрочно, на миг, на мельчайшую малость и притом с замечательной целью - чтобы поймать в ней, в мелочи, дыхание вечности, ибо в мире всё связано со всем. Они уравняли в правах на внимание и жизнь всё, что нас окружает, и что исчезнет, скажем, бабочку и, росинку и человека: и то, и другое, и третье живёт ровно одну жизнь.

Постигший эту истину японец не сорвёт просто так цветок, чтобы не сокращать и без того недолгую его жизнь. По свидетельству книги Ямато-моногатари удачно сложенная танка, стих из пяти строчек, могла вернуть любовь охладевшего супруга. Буддисты были первые, кто обратил внимание на мелочь и уничтожил деление мира на высокое и низкое. Они искали в простейшем проявления единой и неделимой Истины, ибо любая малость содержит её и надо лишь уметь её, Истину, там обнаружить.

Западная культура такого внимания к мелочи не знала. Тут мелочь должна была знать своё место. Пристрастие к крупному неотвратимо привело к иерархии искусств на "высокие" и "низкие", на важные занятия и не очень. И вот трагедия становится "по определению" выше комедии. Оперное пенье выше опереточного, тем более - деревенского. Балет выше футбола. Мраморная статуэтка лучше таковой из бумаги. Такой список можно тянуть до бесконечности.

Таким образом, появлению оригами в Японии несомненно способствовали такие его врождённые свойства, как недолговечность, лёгкая ранимость моделей, простота и от этого некая тайна, живущая в каждом оригами.

Тут надо, видимо, ещё добавить, что внимание к малому неизбежно приводит и к некоторому внешнему аскетизму, подчёркнутому стремлению обходиться самыми простыми средствами в любых делах. И он действительно присущ дзен-буддизму - учению, составляющему суть японской традиционной культуры. Оригами прекрасно отвечает этому требованию - ведь с виду это всего лишь пустой квадратик бумаги. Японская ветвь буддизма пошла по пути красоты незаметного, избрала Красоту показателем Истины. Выбор оказался поразительно удачным.

Вообще красоту, скрытую в вещах, японцы открыли в IX-XII веках, в эпоху Хэйан и даже обозначили особым понятием - моно-но-аварэ. Это открытие идёт от национальной религии Японцев синто, от веры в то, что каждая вещь, каждое явление, даже слова содержат ками - божество. Синтоизм, вообще, очень похож на наше язычество. Для синтоистов ками живёт, поселяется особенно охотно во всём, что необычно. Например, в бумаге. До сих пор роль бумаги в синто очень велика и изделиям из неё придаётся эзотерический смысл. Поэтому нет ничего удивительного, что дзенские монахи взяли сам бумажный квадрат для поиска истины, а не, скажем, его изображение. Синто и буддизм не были врагами. И оказалось, что сложенные из квадрата оригами действительно могли превосходно передавать многие истины буддизма, с одной стороны, и соответствовать законам дзенской Красоты - с другой. Таким образом, в появлении оригами на свет очень "виноват" среди прочих синтоизм, обративший внимание буддистов на тайну белоснежного листа чистой бумаги.

Кто знает, сохранись в Европе язычество, может и мы пошли бы иным Путём, более внимательным к окружающему и природе. Может, имели бы и своё оригами. У Красоты много лиц. Или оно всегда одно и то же и мы лишь замечаем его с разных сторон? Как сказать о ней? А вот как. Быть подобным не значит быть правдивым. Не надо складывать похоже, можно, и даже - нужно забыть о внешнем виде. Но надо увидеть суть, Истину, или, что тоже - Красоту, скрытую в оригинале и намекнуть на Неё. Только намекнуть - этого будет вполне достаточно.

Не парадокс ли: чтобы сложить журавля, надо забыть его вид? Не парадокс. И доказательство тому это чудо - японский бумажный журавлик. Взгляните на него. Похож ли он, собственно, на эту птицу? Да ничуть! Дракон какой-то и всё. И всё же - это точно он. Мастер, нашедший его, искал не бумажную копию журавля, но его суть, его Красоту. И ему удалось передать в этом оригами намек на неё. Поэтому внешняя схожесть этого оригами с оригиналом не имела уже никакого значения. Конечно, при условии, что вы этот намёк поняли.

Тогда, в X - XV веках его ещё понимали. Поэтому традиционные японские оригами полуабстрактны. В них важно не то, что сказано, а то, что недосказано. Сказанное - конечно, недосказанное не имеет конца и, значит, вечно, истинно. Но почему, собственно, так много буддийского смысла упаковано в оригами?

Ответ прост. Согласно дзен, каждая "мелочь" могла стать Путём, ведущим к просветлению - сатори - прорыву к глубинной Истины, заключённой в дзен. Таким Путём было, значит, когда-то и оригами. Или попыткой стать Путём. Скорее всего, оригами было лишь попыткой, иначе мы обязательно знали бы имя создателя знаменитой птички и других традиционных фигурок, как мы знаем создателей театра Но, икебана, японских садов, чайной церемонии и т.д. Развиться в Путь оригами не могло, скорее всего, в силу некоторых своих внутренних особенностей. Прежде всего, в оригами невозможен "прорыв" к новой фигурке, мгновенная импровизация, которая, вообще, характерна для искусства дзен. Создать новое оригами, как танку сразу, одним куском, как сиюминутный отклик на Красоту мира, просто невозможно. Оригами оказалось впоследствии вообще трудно приспособить к дзенской жизни, но задатки у младенца оказались гениальными.

Перебравшись на Запад, оригами потеряло свои дзенские корешки. Хотя, как мы видели, кое-какие свои особенности оно-таки упрямо сохранило. На Запад пришло даже не оригами, как таковое, Запад обратил внимание лишь на удивительное богатство идеи складывания моделей из квадрата, и это совсем не та идея, которой жило когда-то оригами на Востоке.

Приятно, однако, отметить, что Россия оказалась первой страной, высоко оценившей оригами. Во всяком случае, мне не удалось найти ничего более раннего, чем отзыв об оригами самого Льва Толстого в его черновиках к статье "Что такое искусство": "Нынешней зимой одна мама научила меня делать из бумаги, складывая и выворачивая её известным образом, петушков, которые, когда их дёргаешь за хвост, махают крыльями. Выдумка эта от Японии. Я много раз делал этих петушков детям, и не только дети, но всегда все присутствующие большие, не знавшие этих петушков, и господа, и прислуга развеселялась и сближалась от этих петушков, все улыбались и радовались: как похоже на птицу эти петушки махают крыльями. Тот, кто выдумал этого петушка, от души радовался, что ему так удалось сделать подобие птицы, и чувство это передаётся, и потому, как ни странно сказать, произведение такого петушка есть настоящее искусство." Современное оригами в целом переживает пока стадию поисков смысла. Но никакая человеческая деятельность не выживает без ответа на вопросы зачем?, для чего?, что дальше?, не выживает, не осмысливая себя.

Мы уже видели, как много смысла было в оригами в момент его рождения и жизни в Японии. Какие возможные ниши могло бы занять оригами на Западе? Рождённое некогда как Путь оригами, чтобы выжить на Западе неизбежно должно выучиться говорить и на понятном нам западном языке и о понятном, более того - оно должно включиться в современные формы и стадии развития западной культуры. Вот в чём заключен момент истины современного западного искусства складывания из бумаги без клея и ножниц, хотим мы этого или не хотим.

Посмотрите на работы ранних оригамистов, т.е. до 50-х годов нашего столетия. Они вначале знакомства с идеей оригами были ограничены поисками исключительно в размере квадрата, не задавая детского вопроса,- почему именно квадрат? Привыкнув же к игре с ним, вопрос этот-таки задали. Как на Западе, где квадрат никогда не играл заметной роли, так и в современной Японии, где его эзотерический смысл тоже постепенно почти стёрся. И тогда дзенское золото, спаявшее оригами в единое целое тронулось, и оригами растеклось на три широких потока со множеством нешироких ручейков в каждом.

Первый поток. Это оригами, сложенные в традиционной манере - из квадрата, без надрезов. Развитие оригами в этом потоке означает, во-первых, находки новых заготовок, из которых потом можно сложить одно, но иногда и несколько разных оригами. Во-вторых, это обнаружение новых узлов, которые можно использовать и в других работах. Как пример можно привести розу Кавасаки - точнее, её закрученный узел, который можно встретить теперь во многих сложных моделях.

Оригами первого потока довольно быстро достигли высокой технической сложности. Чтобы их сложить, требуется нередко несколько часов даже для продвинутых в технике оригами любителей. Кроме того, нередко необходима особая тонкая бумага с приклеенной с обратной стороны тонкой фольгой, лишь тогда удаётся удержать модели от разрыва бумаги в процессе складывания и от потери вида фигуры от расползания со временем складок бумаги. В этом смысле западные модели этого потока далеко превосходят по сложности традиционные японские оригами. Некоторые мастера, такие, как Поль Джексон, штурмуют другой полюс оригами - Полюс простоты, пытаясь создавать оригами из минимального числа сгибов.

Факт существования двух полюсов оригами, наводит нас на простую мысль. Сложность и выразительность оригами должны обязательно жить в равновесии. Если красота фигуры уступает сложности - модель обречена на забвение. А красота, как мы теперь понимаем - это не фотографическое сходство.

Второй поток - это, собственно, продолжение тех же иероглифических (см. Первую часть) преобразований, только перенесённый на новые основы. Это модели, сложенные из правильного треугольника и половинки квадрата, оторванной по вертикали или диагонали, из пяти-, шести-, восьмиугольников и, наконец, последняя "мода" - просто из листа писчей бумаги стандартного формата.

Другим проявлением той же направленности являются модели, созданные из половинки, четвертушки, восьмушки квадрата и т.д., то есть из двух-, трёх-, четырёх квадратов и т.д. до, наконец, моделей, сплетённых из бесконечной ленты, в которых оригами переходит фактически в макраме. Иначе говоря, картина-иероглиф всё более заменяется на привычный нам буквенный перевод, хотя это и не сразу бросается в глаза.

Третий поток. Привычка к буквенному мышлению заставила современных оригамистов сделать и более зримый шаг к переходу от традиционного японского оригами, основанного на преобразованиях квадрата как иероглифа, к современному западному линейному, аналитическому оригами. Этот шаг был сделан, когда художник впервые составил модель из двух частей, а потом и из трёх, четырёх и т.д. одинаковых частей - модулей.

Здесь существенно для нас то, что тут отдельные модули, хотя и сложены из квадратов, не имеют более своего лица, своей неповторимости и значат сами по себе уже не больше, чем отдельная буква. Иероглиф-картина сменился линейной строчкой, словом, составленным из букв.

И, разумеется, каждый из потоков с течением времени распался на множество отдельных жанров, а в них появились свои мастера. Оригами как метод всё прочнее приживается в науке и технике. Можно привести в пример американское NASA, которое купило складные конструкции космических антенн, и два прошедших научных симпозиума.

Россия начала знакомится с оригами по-настоящему лишь в последнее время, когда у нас возникли отечественные общества оригамистов. А это уже в корне иные обстоятельства, нежели те, что были на Западе в пору его знакомства с экзотическим японским искусством. И, значит, мы сегодня можем уже сберечь на тех неизбежных поисках, которые вели западные мастера, и сразу, или почти сразу выйти на мировой уровень.

Во всяком случае, познакомиться с шедеврами оригами, накопленными на земле в ХХ веке легче, чем открывать их заново, не так ли? Примерно полвека назад, когда на Западе поднялась волна интереса к оригами, им тоже, как сегодня в России, первыми заинтересовались учителя. Но тогда они ничего не могли предложить школьникам, кроме японской классики, в лучшем случае, значит, где-то пару десятков моделей - увы, слишком мало, чтобы глубоко внедрить оригами в западную культуру. Российские учителя теперь могут предложить ученикам несравнимо больше. В принципе, школа может даже сделать оригами в России любимым и настолько же общеизвестным, как оно сегодня известно, скажем, в Японии. Какой же из этого вывод? А очень простой: чистый квадрат бумаги ждёт вас, за дело, господа! Успехов вам!

Виктор Бескровных (Россия-Германия)

⇨:  ||

⇦:  Узелок на память

⇧ (Оглавление № 5)